1.
- Я предпочёл бы, - говорит Иероним Верк целую вечность назад, - Отдавать приказы из тишины кабинета, а не стремиться к центру событий. Но обстоятельства не всегда позволяют выбрать идеальный вариант.

В его усмешке – ирония пополам с грустью. Инквизитор откидывается на спинку кресла, делает крошечный глоток виски. Кажется, этот кабинет возникает вокруг. Большой, удобный, неуловимо старомодный. И – что совсем не удивительно – очень уютный. Я развлекаюсь, прикрывая глаза и представляя, где располагалась бы консоль гиперсвязи, каким был бы рабочий стол и какие книги лежали бы на полках…

Здесь и сейчас, в ноде Вероятности Машины титанов, я рассмотрела бы возможность продать душу за варианты получше. За то, чтобы Верк и правда находился в таком кабинете. Далеко-далеко отсюда - в месте, удачном и безопасном, - а не на мостике порядком потрёпанного шаролёта…

Вот только души у меня уже нет.

И с безопасными местами вскоре может стать… напряжённо.

На пороге реальности в боевом порядке выстроился флот Экстерминаты. Плывущие в непроявленной пустоте гигантские корабли, похожие на моллюсков доисторической Терры. Единый хищный разум, жаждущий уничтожить всё, что им не является. Зрелище впечатляющее. Фантастическое.

Что можно сравнить с такой угрозой? Что можно ей противопоставить?

Какая-то часть моего сознания – ребёнок, кричащий от страха. Сжавшийся в комок в ожидании боли. Он боится потерять тех, кого любит, больше, чем собственной смерти. Он закрыл бы глаза и заткнул уши, если бы мог. Но мой собственный голос слышит отлично.

- Алесса, я правильно поняла, что участие шаролёта и Угля увеличивает шансы всей группы и достичь успеха, и выжить?

Стылый ужас от Ри расходится кольцами. Я ощущаю его всей кожей. И на неё не смотрю. Она хочет что-то сказать. Набирает воздуха – но молчит. Да, на шаролёте - её семья. Да, до этого момента мы изо всех сил старались этот корабль защитить, а теперь двигаем, как фигурку на шахматной доске. Не от опасности. Ей навстречу.

- Да, - кивает Алесса спокойно, почти равнодушно. Природа этого спокойствия понятна не до конца.


- Тогда предложила бы использовать шаролёт. – Делаю крошечную паузу, слежу за тем, чтобы голос не дрогнул. - И создать благоприятную вероятность для дредноута. Самый сильный корабль имеет больше возможностей защитить слабые единицы. Лин проложит временной мост к Барону. И мы воспользуемся планом альфы Павонис. Амрист, её бэты и Кайра встретят ползущую сюда ракушку.

Густав не возражает. Не возражает никто. Будем считать, вариант не идеален, но допустим. И кто-то должен был произнести его вслух.


2.
…Шлем скафандра убирается нажатием кнопки. Дышать здесь можно. Три вдоха – четыре шага. Губы Даэлги кажутся горячими. Пахнут цветущей сливой. Он берёт мои руки в свои – бережно и уверенно. На мгновение наши пальцы сплетаются… И можно только надеяться, что обещания здесь больше, чем отчаяния.

Какая–то часть моего сознания выстраивает мизансцену и подбирает лучшие ракурсы. Когда целуешь героя перед неравной битвой с эпическим врагом – хочется выглядеть достойно. Что ж, сцена выходит, как в терранском кино. Почти идеально.

Немного не хватает лишь Ланса с его камерами… Нет. Не немного. Но бывший когда-то космическим мусорным бачком ИИ занят – он стал оператором Великой машины. Он спасает мир. Ланс останется здесь на несколько сотен - или, может быть, тысяч? - лет.

Скучать по нему я начинаю уже сейчас.


3.
Кайра лежит на полу, похожая на сломанную игрушку. Красноволосая девушка в ошмётках комбинезона, который, конечно же, просто её кожа. Ольга использует аптечку за аптечкой.

Сил говорить у протея уже нет, но на телепатическую связь ещё хватает. Она тратит последние секунды на то, чтобы рассказать, как погибла альфа Амрист и как они остановили Экстерминату.

Мысли скачут, мешая друг другу. «Снова радиация, - думаю я, - один раз такое с ней уже было! Нельзя называть себя неудачницей! Жаль, что мы не справились с Жизнью! Это плата за то, что не стали Экстерминату кристаллизовать…» Ничего из этого значения не имеет.

Альфа Амрист Павонис и её бэты умерли ещё сто пятьдесят лет назад. И мёртвым непросто находиться среди живых. Мёртвые – обычно – хотят умереть, как живые – жить. Эти смерти были почти неизбежны. Но Кайра вполне могла уцелеть. Справиться. Выжить. И важно – вот это.

Светящиеся колонны ноды Вероятности начинают формировать ещё одну руну. Я рисую «Исцеление» так, как могу. С поправкой на время. С поправкой на место. Для Кайры Рэдстоун, протея, когда-то человека с кровью данаэ. Руна меняется каждый миг, она словно крошечное деревце, она прорастает в ткань мира тысячей корешков и отростков. Мэтт и Ри подправляют её начертание. Ланс и Изя отдают команду Машине. Вероятность становится реальностью. Ветер пахнет весной, шелестят на ветру молодые клейкие листочки, разбрасывают пыльцу пышные серёжки… Как далеко до весны – отсюда?

Кайра теряет сознание, но умирать прекращает.


4.
Пока мы чертили руну, Джейсон не терял времени зря. Теперь к Кайре движется дрон, несущий небольшой контейнер с его кровью.

- Нет, а что? – объясняет сталкер свои действия Ольге. – Там наноботы. Не такие, как в аптечках. И не дурак же я протея с руки кормить…

В который раз удивляюсь правильности его инстинктов. А вот самому поступку – не удивляюсь. Джейсон гораздо добрее, чем привык о себе думать. И пусть в моей крови наноботов почти нет, а магии не слишком много, кровь остаётся кровью. То есть Жизнью. Я тоже сцеживаю её в контейнер.

Сама того не желая, смотрю на Алессу Колдвин. Она стоит чуть в стороне, безмолвно и безучастно – статуя космодесантника. Аллегория равнодушия.

Молчу. С усилием отвожу взгляд.

- Время. – Говорит Густав. – Решаем, что делать с Бароном.

- И я прошу меня простить, - раздаётся голос Изи, - Но посмотрите-ка вот на это…

Великая машина зажигает очередную цепочку колонн.

Сквозь облака цвета пурпура и изумруда, сквозь расстояние и время высших пространств к нам несётся чудовище, состоящее из фракталов – и распахнутых пастей. Змей, убивающий богов и пожирающий миры.


(ещё немного букв)
…Какая-то часть моего сознания слышит пение птиц, шелест ветвей.

В будущем, которое вполне может и не наступить, я иду по весеннему лесу.* Кое-где ещё лежит снег, и земля наполнена влагой. Там, где её касаются солнечные лучи, вверх тянутся зелёные травы. Раскрываются первые цветы.

Гигантское дерево на поляне невероятно старо. И мертво – уже долгие, долгие тысячи лет. Кажется, ствол его - изнутри полый - однажды был рассечён молнией. Но оно всё ещё не рассыпалось в пыль. Оно стоит и будет стоять здесь, пока в пыль не рассыплется сама Терра. И до этого, к счастью, ещё далеко.

Нежно провожу рукой по окаменевшей коре, как по щеке – или могильной плите.

- Знаешь, - говорю я, - из всех шести… или семи типов сюжета «Возвращение» осуществить сложнее всего. Вернуться куда-то попросту невозможно. Вместо того, кто отправился в путь, всегда возвращается кто-то другой. Да и само место, откуда ты однажды ушёл, сильно меняется.

На искорёженный обломок ствола опускаются белые лепестки. Молчание – или, если точнее, – отсутствие собеседника меня не смущает.

- Но это не значит, что уходить не стоит. По большому счёту, это тоже невозможно. Нет смысла бояться того, что непременно произойдёт… Или того, что только может произойти. Да, время разрушит всё, что мы создали – но это не повод не создавать снова и снова… Галактики прекратят существовать. Возникнут вновь. Пусть так. Значение имеют лишь намерения и поступки. Они меняют мир. Они оставляют след. Верность. Храбрость. Мудрость. Самоотверженность. Любовь… ценны сегодня также, как завтра или вчера. Свет однажды зажжённой свечи будет вечно нестись сквозь тьму.

Сквозь тишину - и многоголосый шум - весеннего леса доносятся тихие звуки призрачной арфы. Мелодия сплетается в узор, словно шёлковые нити. Воздух пахнет цветами, яблоками и мёдом.

Я вздыхаю. Хочется сказать что-то важное, а получается ерунда. Что ж, значит, однажды попробую снова. Я сажусь на землю, прислоняюсь к старому дубу спиной. В этом месте нет ни печали, ни страха, ни сожалений, ни смерти… Только продолжающая длиться жизнь. И спокойствие.

Я пью это спокойствие, словно воду.






_______
* Лес называется - по крайней мере, когда-то совершенно точно назывался - Броселианд. По одной из версий артуровских легенд, именно там некая дева озера погрузила некого волшебника в сон - и заточила в стволе старого уже тогда дуба.